У Джульетты нет проблем  - Екатерина Горбунова

Папа не оправдывался. Не говорил, что виноват или что не виноват. Только повторял, что мама ему дорога. И Юлька верила. Таким тоном, каким говорил папа, не врут. И разве не стало доказательством благих намерений его увольнение из больницы? Потому что он ушел не только из-за зарплаты.

Но мама ничего не хотела слушать. Вбила себе в голову ерунду и поверила, а мужу и дочери – не верит.

Юлька вышла в Сеть. Захотелось рассказать обо всем Карине – в первую очередь именно ей, потому что она была рядом, все видела, да и слышала, наверное, тоже, но виду не подавала и не мешала. Словно тень.

Но Карины в Сети не оказалось. Она редко выходила. Принципиально. Считала, что это – съедающая время зависимость. Может быть…

Зато манило очередное сообщение от Ромео. Делиться с ним своими проблемами не хотелось. У Джульетты их быть не может. Лучше пусть считает, что у нее все отлично.

Ромео опять блистал знанием Шекспира.

– И что это значит? – Ей не хотелось гадать, настроения не было.

Он долго не отвечал. Девушка уже успела забыть, что о чем-то у него спрашивала. Лениво пролистывала новостную ленту, а у самой в голове все вертелись разговоры: сначала с отцом, потом с матерью.

Надо же, никогда не думала, что будет воспринимать родителей, как отдельных личностей. Всегда казалось, что это какой-то единый организм с общими идеями, эмоциями, поступками. Они одновременно хвалили и ругали. Даже если действовали по принципу «хороший полицейский, плохой полицейский», было видно, что это просто негласный союз для достижения общей цели. Но теперь понятно: папа – это папа, а мама – мама. И они по-разному реагируют, судят, общаются. Даже, наверное, жить могут отдельно…

Тукнуло сообщение. Ромео.

«По-моему, все прозрачно». – И обиженный смайлик.

«Прости, нет настроения для загадок».

«Что-то случилось?»

«Да так…»

«Ну все-таки? Обозначь хотя бы одним словом».

«Грустно».

«Тогда, может, встретимся?»

Предложение ввергло Юльку в ступор. Пальцы запорхали над клавиатурой, не касаясь клавиш, как вспугнутые бабочки. А когда сели, то получилось набрать:

«Сегодня же поздно уже». – И то с кучей опечаток.

Решит, что имеет дело с невеждой. Принялась исправлять – наделала других, просто проклятье какое-то.

«Не сегодня, конечно. Тем более я пока не в городе. Буду через два дня. Давай ты подумай, где бы ты хотела встретиться, и спишемся».

Не в городе. Будет через два дня. Юлька не знала, вдыхать или выдыхать. Просто вдруг дышать разучилась.

Особо никаких кафе она не знала, кроме «Перекусим». Но с ним были связаны не слишком положительные эмоции. Как-то не хочется первое свидание проводить в стенах, где…

Ой! Первое свидание!

Мысли скакали кроликами. Девушка порывисто схватила Заплатыча и обняла. Возможно, скоро он познакомится со своим двойником. Будет круто сфоткать двух медведей рядом, если Ромео откажется фотографироваться. А он с его непонятной паранойей, скорее всего, так и сделает.

Юлька сама не заметила, как перестала думать о родителях. Об их ссоре, о взрослых проблемах. Маятник качнулся в другую сторону – в ее сторону. Надолго ли, не ясно. Но гораздо приятнее думать, что она наденет, чем по тридцатому кругу вспоминать мамин взбрык. Например, можно любимую бордовую юбку со свитером, или те новые брюки, которые купили недавно с мамой, или вообще платье, ведь в кафе же, а не просто дома посидеть. Хотя, пожалуй, домой к Ромео Юлька не пошла бы. Это все-таки слишком. К Максу, который почти родной, и то заходить как-то непривычно. А тут к совсем пока постороннему парню.

Внезапно кольнула мысль, что девушка почти не знает того, с кем собралась встречаться. Ну подумаешь, пишет без ошибок, любит Шекспира и перед компом у него сидит медвежонок, похожий на Заплатыча. У него нелады в семье и вообще со всем миром. Друзей или мало, или вообще нет. И это все, что она знает? А вот какие ему фильмы нравятся? Какую музыку он предпочитает? Чем любит заниматься по вечерам? Какие места в городе ему близки? Может, продумать вопросы, чтобы не заикаться и знать, о чем разговаривать? Хотя нет, плохая идея.

– И что сказал отец? – ворвалась в Юлькины раздумья мама.

Девушка даже сначала не поняла, о чем она спрашивает. Кто? Сказал? Что?

А мама терпеливо ждала ответа, не переступая порога комнаты дочери, опираясь на косяк и вглядываясь в нее пустым тяжелым взглядом.

– Что он тебя любит.

– А что тетю Ирину любит, не говорил? – съязвила женщина.

– Мам, я видела их тогда.

Юлькины слова произвели действие удара. Мать, не уточняя, когда и кого именно она видела, неловко согнулась, схватившись за живот.

– Видела?

– Да, мы зашли с Кариной в «Перекусим» погреться. А там они, тетя Ирина и папа. За одним столиком, ссорятся, сильно. Она чего-то требует, а он не соглашается. Потом папа ушел, а тетя Ирина…

– Что?

– Видимо, стала звонить тебе.

Как Юлька это поняла? Интуитивно, наверное. Но точно попала в точку. Потому что мама выпрямилась и ушла. То ли переваривать, то ли просто приходить в себя. Все-таки правда должна быть дозированной, даже если она целительная.

* * *

Максим едва не врезался в Тяня. Тот стоял за углом, как всегда совершенно незаметный и на сей раз даже без своего аккордеона.

– Ой, привет! Ты чего здесь?

– Тебя жду, – ответил Толик, едва заметно поведя плечами.

– Меня?

Удивительно. Они приятельствовали, но не дружили. Вообще дружил ли с кем-нибудь Тянь? Из своего класса? Параллельного?

А глаза-вишни смотрели настороженно и в то же время с некоторой надеждой. Так смотрят на того, чье мнение важно, на старшего, на более опытного. Но Максим понятия не имел, старше он Толика или младше, в одной параллели же учатся, такая разница в любом случае за весомую не считается.

– Посоветоваться надо.

Ох, блин! Вот и отлились кошке мышкины слезки, как любит говорить Машка, когда братишка приседает к ней на уши.

– Хорошо. Давай. Пока ребята не пришли. – Он уселся за свою установку, как бы невольно забаррикадировавшись, небрежно застучал щеточками по тарелкам.